Остаться у власти «не мытьем, так катаньем»
Введение военного положения на всей территории Украины сроком на 60 дней было вполне реалистичным и исполнимым планом сохранения у власти нынешнего украинского президента. Это был бы достаточный срок для «зачистки» территории от всех видов «оппозиционных и несогласных», перекрытия любой возможности массовых акций протеста, а главное — давало бы возможность перенести президентские выборы с очень неудобного для власти начала весны.
Действительно, зима в условиях очередного повышения коммунальных тарифов — это совсем не позитивный пиар для действующего президента. Злой и еще не отогревшийся избиратель может и проголосовать не так, как нужно. 60-дневное «военное положение» (в дальнейшем — ВП) делало невозможным проведение выборов 31 марта, и перенести их на осень, в параллель с парламентскими выборами, было бы уже делом техники для административного ресурса президента. А там, к осени, глядишь и избиратель отогреется да подобреет.
Но не получилось. Верховная рада не то чтобы сорвала, но сделала практически бесполезным президентский план — ВП объявлен только на 30 дней, а значит, предвыборная кампания (= выборы) может пройти в регламентные сроки. Парламент сделал это, кстати, не столько по рационально-патриотическим соображениям, сколько под откровенным давлением Ангелы Меркель.
Пётр Порошенко выдавил из ситуации всё, что мог, объявив ВП в тех десяти областях, где он, как бы это сказать помягче, совсем не в фаворе у избирателей, в том числе в «электоральной вотчине» премьера Гройсмана (Винницкая область) и боевого радикала Олега Ляшко (Черниговская область). Готовить там контрпрезидентскую парламентскую кампанию этим персонажам в ближайшие недели ВП будет ну очень хлопотно.
Однако это всего лишь «на безрыбье и рак рыба», исходный же план Порошенко не прошел. Перед президентом встала проблема нового хода. И самым рациональным и эффективным новым ходом является уже не ВП, а «просто В» — война.
Судя по всему, именно отсюда возникла демонстративно нервная нарастающая реакция на «керченский инцидент» с двумя бронекатерами и буксиром военного флота Украины, итогом которой, на 6 декабря 2018 года, стало прекращение действия «Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной от 31 мая 1997 года» (т.н. «Большого Договора»). За соответствующее решение проголосовали 277 депутатов парламента.
По сути, это «прекращение действия уже приостановленного». Ведь еще 6 сентября Совет национальной безопасности и обороны Украины на своем заседании поддержал инициативу президента Порошенко о непродлении «Большого Договора» на 10 лет. 19 сентября указ о введении в действие решения СНБО о прекращении договора о дружбе между Украиной и РФ вступил в силу.
Вообще-то это означает правовую коллизию в оценке «керченского инцидента». Ведь военные корабли Украины пытались пройти Керчь-Еникальский морской коридор, апеллируя ко 2-й, пункт 1 статье Договора между Российской Федерацией и Украиной о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива (от 24.12.2003 г.), по которому «…военные корабли, а также другие государственные суда под флагом Российской Федерации или Украины, эксплуатируемые в некоммерческих целях, пользуются в Азовском море и Керченском проливе свободой судоходства». Но этот договор был заключен, «руководствуясь положениями Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной…» (в преамбуле). Возникает вопрос, а имеют ли силу положения некого соглашения, которое руководствуется договором, уже потерявшим силу? Хотя это не вопрос, а гонорарная мечта любого юриста-международника.
Но это всё теория, а вот что сейчас для власти Порошенко означает отказ от «Большого Договора»? Ведь еще недавно, в апреле, президент всех убеждал, что от всего договора отказываться нельзя, потому что там «есть важные для Украины положения, в которых стороны, я цитирую, «уважают территориальную целостность друг друга, стороны подтверждают нерушимость существующих между ними границ».
В первую очередь — отказ от шестой статьи, по которой «Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон воздерживается от участия или поддержки каких бы то ни было действий, направленных против другой Высокой Договаривающейся Стороны, и обязуется не заключать с третьими странами каких-либо договоров, направленных против другой Стороны. Ни одна из Сторон не допустит также, чтобы ее территория была использована в ущерб безопасности другой Стороны».
Теперь всё, теперь можно. Можно приглашать на свою территорию новых геополитических хозя…, ой, «союзников». Можно даже предложить свою территорию для размещения военных баз, что на азовском побережье (о чем я уже писал), что на северо-восточных границах страны, где-нибудь на Харьковщине, в 650 километрах от Москвы. А американцы как раз собираются выходить из ДРСМД, Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. «Меньшая» — это от 500 до 1 000 километров.
А еще разрыв «Большого Договора» — это явное «приглашение Москвы к войне». Ведь это отказ от третьей статьи, по которой «Высокие Договаривающиеся Стороны строят отношения друг с другом на основе принципов взаимного уважения суверенного равенства, территориальной целостности, нерушимости границ, мирного урегулирования споров, неприменения силы или угрозы силой, включая экономические и другие способы давления, права народов свободно распоряжаться своей судьбой, невмешательства во внутренние дела, соблюдения прав человека и основных свобод, сотрудничества между государствами, добросовестного выполнения взятых международных обязательств, а также других общепризнанных норм международного права». Отказ от этой статьи просто предлагает русским сделать то, что еще в апреле Порошенко называл «важными для Украины положениями». Фактически с русских снимают правовые ограничения к началу агрессии. Зато теперь любой инцидент можно объявить именно так — «начало агрессии».
Например: жесткая эскалация противостояния в ОРДЛО — совершенно органический новый порыв «северного ветра» (так в мятежных республиках называют российскую техническую и добровольческую помощь) — фиксация «российского военного присутствия на украинской территории» — формальное объявление войны.
И всё. Запад спешит на помощь, и — никаких выборов, у власти остается тот, кому этого так хочется. Quod erat demonstrandum (что и требовалось доказать), как говорили древние римляне.
Хотя — опасная это вещь. Ведь русские могут спровоцировать украинское военное воздействие на свою территорию, и кто тогда станет «агрессором»? Я совершенно не разделяю негативное отношение к слову «провокация», ведь в переводе с латинского на украинский оно звучит даже как-то благородно — «виклик» (вызов). От кровавых вызовов чаще всего стараются уклониться. Но ведь могут и принять…
Марьян Сидорив, Киев, ИА REGNUM
Свежие комментарии