Количество проблемных точек Евросоюза растет словно на дрожжах. Великобритания, сама уже того не желая, неизбежно движется в направлении брэксита, во Франции бродит призрак 1968 года, Италия на пороге бюджетного кризиса. Запрос на усиление национальной политики растет как в элитах, так и среди граждан.
Накануне страны ЕС одобрили сделку по выходу Великобритании из объединения на саммите в Брюсселе. Причем Лондон был вынужден пойти на серьезные уступки. Хотя до окончательной реализации ее должен одобрить Европарламент и палата общин Соединенного Королевства, сам факт уже нагоняет тучи евро-пессимизма. «Хорошая сделка, печальная сделка. Но ужасно не соглашение, а сам Brexit. Грустный момент и для Европейского союза, и для Великобритании. В будущем это станет очевидно», - заявил после саммита председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер.
Даже если сделку по Брэкситу переиграют, проблема взаимоотношений Лондона и Брюсселя уже не уйдет с повестки. Набирающие популярность лейбористы во главе с Джереми Корбином критикуют Терезу Мэй за невыгодную сделку, но не за сам Брэксит. Собственно, в 2017 году англичане собственноручно проголосовали за такой сценарий. Стоит отметить, что британский евроскепсис имеет глубокие экономические корни, не связанные с политическими игрищами. Евроинтеграция для Британии обернулась тем же, чем глобализация для США – целые сегменты промышленности «уплыли», экспорт упал, а импорт стремительно возрос. И в последние 15 лет у королевства сложился отрицательный торговый баланс со всеми ключевыми странами ЕС – Германией, Францией, Италией, Испанией и даже Польшей.
Конечно, у этих процессов была и обратная сторона: Лондон стал глобальным финансовым центром. Через британские налоговые гавани проходят сотни миллиардов долларов, фунт – резервная валюта, которую в закромах хранят многие Центробанки мира. Наконец, английская недвижимость как магнит притягивает капиталы со всего света. Однако эта модель работает, когда соблюдается здравый баланс между реальным и финансовым сектором.
И здесь Лондон давно потерял адекватную грань. Индийские капиталы уже давно готовы скупить остатки английской сталелитейной промышленности на корню, а финансовый сектор приносит британцам все меньше дивидендов. Кстати, именно по этой причине Лондон начал атаку на офшоры и их тайных обитателей – там крутятся сотни миллиардов долларов, с которых туманный Альбион имеет жалкие проценты и хотел бы получить больше.
Схожая ситуация во Франции. Эра евроинтеграции сделала платежный баланс Франции хронически дефицитным. Германия превратила Францию в свой важнейший рынок сбыта, хотя во второй половине ХХ века французская экономика ничем не уступала и могла бы точно также заполонить немецкий рынок своей продукцией. Против этого и голосовал промышленный Север Франции, поддержавший критически настроенных к политике Брюсселя Марин Ле Пен и Жан-Люка Меланшона.
Сегодня к этому добавляется и геополитический фактор. Одна из причин высоких цен на бензин, вызвавших массовые протесты французов, — это провал Парижа в Иране. Летом этого года под давлением санкций Вашингтон выдавил французскую Total из разработки крупнейшего в мире нефтегазового месторождения в Южном Парсе. А это был важнейший проект топливной диверсификации. И Евросоюз едва ли поспешил Франции на помощь: еврократы пока только ведут работу над защитой его членов от американских санкций, однако Южный Парс уже не вернешь, его купили китайцы.
Понимая истоки этих проблем, Эманнуэль Макрон поддержал соглашение по выходу Британии из ЕС, заявив при этом о необходимости глубокой реформы Евросоюза.
Италия страдает от вышеперечисленных симптомов не меньше. Однако они дополняются еще и нарастающим бюджетно-долговым кризисом. В эти дни итальянское правительство, находящееся во власти евроскептиков, ведет борьбу с Брюсселем за бюджет с повышенным дефицитом. Еврокомиссия, конечно же, против увеличения госрасходов, ведь это приведет к росту заимствований, а Италия с ее двухтриллионным госдолгом уже давно является пороховой бочкой долгового кризиса ЕС. Ведь, к примеру, 277 миллиардов евро госдолга Италии — что эквивалентно 14% ВВП Франции — это итальянская задолженность перед французским банкам. Германия, и прочие страны ЕС, также является крупным держателем итальянского долга.
Понятно, что все эти долговые триллионы не подкреплены ничем, кроме доброй репутации Брюсселя. Точнее, помогало количественное смягчение ЕЦБ, в рамках которого ликвидность европейских бумаг поддерживалась вливанием в них евро. Однако валютные инъекции не бесконечны и опасны в больших количествах, по сему печатный станок с этого года стоит на паузе.
Геополитика также нанесла серьезный урон Италии. Речь идет о санкциях против России, которые дорого обошлись экономике. Еще в 2016 году Совет провинции Ломбардия, на которую приходится 20% итальянского ВВП, принял скандальную резолюцию об отказе правительства страны от политики санкций, вредящих интересам крупнейшего промышленного центра.
В нагрузку к проблемам ключевых стран ЕС стоит добавить и прочие вопросы, которые никуда не девались. Это евросепаратизм на периферии – бунт каталонцев, перманентные финансовые проблемы Греции, Испании, растущий «волюнтаризм» в верхах Венгрии и Польши, а также касающийся большинства стран ЕС миграционный кризис.
В общем и целом, страны ЕС уже явно страдают от нехватки суверенитета, которым они пожертвовали ради создания объединенной Европы. «Евродисциплина», установленная Брюсселем не позволяет им самостоятельно решать множество накопившихся вопросов, которые теперь обретают весьма неприглядные формы и выливаются в жесты отчаяния. Таковым является Brexit, референдум о независимости Каталонии, хаотичные протесты во Франции и нарастающий популизм в Италии.
Евросоюз переживает структурный кризис, выйти из которого без серьезных потерь уже практически невозможно. Однако глядя на Брюссель и политику Германии, едва ли создается впечатление, что в их наличии имеется четкая стратегия по спасению Евросоюза. Пока, кажется, что евробюрократия готова исключительно к тому, что с печалью наблюдать за крахом объединения.
Свежие комментарии